Расстрелы детей, уничтожение города и рытьё бомбоубежищ: писатель из Шахт об ужасах военного времени

22 июня 1941 года на Советский Союз вероломно напала фашистская Германия.

Вероломно, потому что двумя годами ранее между СССР и Германией был заключён мирный договор. Официальное же объявление о начале войны было сделано агрессором только спустя несколько часов после нападения, когда немецкие самолёты уже вовсю бомбили советские города: Либаву, Ригу, Каунас, Минск, Смоленск, Киев, Житомир, Севастополь. В Севастополе фашисты устроили смертельное шоу. В небе, расцвеченном сигнальными ракетами, удивлённые севастопольцы увидели купола парашютов. Многие подумали, что это учения наших парашютистов, однако на парашютах были спущены мины, унёсшие жизни мирных жителей.

Нельзя сказать, чтобы наша страна совсем не была готова к такому развитию событий. Дыхание войны чувствовалось за несколько лет до этого. В советских газетах писали о напряжённой международной обстановке, в городах регулярно проводили учения по химической защите и воздушной тревоге, повсеместно открывались кружки, где молодёжь обучали стрельбе из винтовки. И, несмотря на готовность держать удар, эффект неожиданности и скорости, заложенный в немецкий план захвата нашей страны, сыграл решающую роль. В первые часы войны были уничтожены 1200 советских самолетов, из них около 900 были разбиты еще на земле. Нацистская Германия рассчитывала на стратегию молниеносной войны. Ее план, получивший название "Барбаросса", подразумевал окончание войны до осенней распутицы. И действительно, враг стремительно продвигался вглубь страны. Уже осенью 1941 года фашисты прошлись по улицам Ростова-на-Дону (первая оккупация продлилась 12 дней).

Зверства в Ростове

О том, что происходило в эти дни в Ростове-на-Дону, можно судить по рассказу Марфы Петровны Горбовой, семья которой проживала по 40-й линии в доме №11-54: «Вечером 26 ноября во дворе послышался шум. Я и говорю мужу: «Пойди, Григорий, посмотри, что там такое». Не успел открыть он калитку, к нему подскочил фашист и выстрелил в лицо. Я стояла на пороге и вскрикнула. Немец выстрелил несколько раз и по мне. Ранил меня в ногу.

- Злодеи, за что расстреливаете моих родителей, - крикнул мой сын Ваня. Он – калека и редко, когда выходил во двор. А тут бедный, не вытерпел. Он что-то ещё крикнул убийцам. Фашисты раздробили его выстрелом голову. Стреляли, видимо, разрывными пулями. В этот день фашисты перестреляли всех мужчин – наших соседей…»

Другая трагедия разыгралась на Мурлычевской улице, 71-52. В этот день на окраине Нахичевани была перестрелка. Семья Ялтаревых спряталась в специальном укрытии – вырытой во дворе щели. В доме остался только Маспарон Ялтарев, он был болен и лежал в постели. Он видел, как фашист окликнул его 75-летнего отца, который замешкался. Вначале фашист его ударил, а потом выстрелил в голову, затем изверги стали стрелять в щель, где прятались женщины и дети. Они выволокли мальчиков: Тиграна, Агопа и Арменека и поставили в затылок друг другу. Один из немцев, что-то весело объясняя другим фашистам, стал целиться Арменеку в затылок, показывая вперёд левой рукой. Маспарон, всё это время наблюдая страшную картину за окном, понял, что тот хочет проверить, сможет ли одна пуля пробить сразу три головы. Раздался выстрел. Арменек упал, но двое других братьев остались живыми. Несколькими выстрелами фашисты убили и их. Обнаружив в доме Маспарона, они выволокли его в одном нижнем белье на мороз. Уже темнело. Когда за спиной раздался выстрел, он упал, притворился мёртвым. Спустя полчаса о его ноги споткнулся один из фашистов и не целясь выстрелил. Пулей раздробило руку и ранило голову, но Маспарон, терпя боль, продолжал изображать убитого. Он выжил, единственный из многодетной семьи Ялтаревых.

Перед оккупацией

Шахтинцы знали какой враг идёт на их землю, власти города приняли решение о строительстве пояса оборонительных сооружений, строительство которых в основном легло на женские плечи, но они не понадобились. Гитлеровцы рвались на Кавказ, создалась угроза окружения наших войск под Ростовом. Советские войска начали отход за реку Дон. В городе в спешке происходила эвакуация шахтного оборудования и персонала. Не все могли эвакуироваться, в первую очередь на Урал увозили шахтеров и строителей. Горожане с тоской и слезами на глазах смотрели на зарево и столбы чёрного дыма, смешанного с пылью. Это уничтожались шахты, чтобы не достались врагу.

Фашистская оккупация города Шахты началась 22 июля 1942 года, но уже с 17 июля 1942 года в городе царило безвластие. Мародёры тащили товары и продукты из магазинов и складов. Одного такого судили после освобождения города Шахты в 1943 году. Некий С.П. Скотенко был приговорён к 10 годам лишения свободы. В горотделе НКВД он украл: два радиоприёмника, 200 метров электропровода, охотничьи ружья и другие вещи. Он же с кожевенного завода похитил полторы тонны кожсырья и других кожевенных товаров! С целью поживиться он побывал и на других предприятиях города.

Глазами 10-летнего мальчишки

Фашистская оккупация города Шахты продлилась 206 дней.

Вот, что писал о том времени в своём эссе «Инерция веры» наш земляк, журналист, переводчик, поэт и писатель Николай Михайлович Скрёбов.

Николай Скрёбов

«Если бы тогда мне, мальчишке, было известно значение слова «контраст», оно было бы, пожалуй, самым употребимым при попытках как-то осмыслить происходившие перемены. Легковерие и бравада сменялись растерянностью и страхом, призывы к спокойствию и порядку перемежались то лихорадочными сборами в эвакуацию, то рытьем щелей-бомбоубежищ, то паникой вокруг снабжения самым необходимым.

Женщины на строительстве оборонительного бомбоубежища.

К тому времени, когда «юнкерсы» стали хозяевами в моём родном небе, я на все «отлично» закончил второй класс и, конечно, как все шахтинские мальчишки, разбирался в родах наших войск, их вооружении, котловом довольствии, званиях, знаках различия... Всю зиму, весну и первую половину лета 42-го года в нашем дворе стояли военные машины, у нас квартировали то шоферы, то командиры, то музыканты военизированного ансамбля песни и пляски донецких шахтёров, каким-то чудом избежавшие окружения на Украине. За внешним спокойствием и даже весёлостью многих из них нет-нет да проглядывала растущая тревога, и это болезненно отзывалось во мне, как та растерянность взрослых в первые дни войны.

…

Откуда было знать, что как раз в те, самые страшные, июльские дни, когда в Шахты с двух сторон сразу вкатывались немецкие автоколонны, в частях и подразделениях Красной Армии читали приказ Сталина № 227 – «Ни шагу назад!»... Нам выпало на долю читать приказы другие. Самый первый, помню, назывался «Воззвание». Под прямокрылым орлом со свастикой – три столбца: по-немецки, по-русски, по-украински. Начало такое: «Объединенные германо-итало-румыно-венгерские войска освободили ваш город от жидо-большевистского террора». Затем следовали требования: всему населению – сдать оружие и радиоприемники, военнослужащим – явиться в фельдкомендатуру, лицам еврейского происхождения – появляться в городе только с нашивками в форме «звезды Давида» желтого цвета, всем работоспособным гражданам – пройти регистрацию на бирже труда... Одно из горчайших открытий за всю мою жизнь – это чудовищное разделение людей на евреев и неевреев. Не просто по национальному признаку, а именно вот на таких и не таких людей. Самим фактом рождения у тех или этих родителей ребенок обречён на смерть или – худо-бедно – оставлен в живых. Стыдно, мерзко – это теперь, по-взрослому, а тогда, в десять лет – непостижимо жутко, больно, жалко — сколько ещё оттенков у того рано пробудившегося чувства!

…

Мстительное чувство впервые поселилось во мне, когда я увидел отступавших немцев и румын, закутанных в одеяла, медленно переступавших огромными соломенными лаптями, нахлобученными на сапоги. Они шли от Сталинграда на Донбасс – так поясняли наши уличные «стратеги» из ребят постарше.

Почему вспоминается это сегодня, когда нас ориентируют на приоритет общечеловеческих ценностей? Наверное, потому, что, как ни хотелось бы многого не помнить, забвение военного времени, формировавшего душу подростка, было бы искусственным, а по отношению к тем самым ценностям – и бесчестным».

При подготовке статьи использованы архивные материалы ГКУ РО «ЦХАД в городе Шахты Ростовской области» и Центральной городской библиотеки им. А.С. Пушкина г. Шахты.

Подготовила Александра Зайцева.

Все материалы проекта "Шахтинские хроники" читайте по ссылке: